В занятиях Церковного Собора на первую очередь были выдвинуты, по требованию времени, вопросы о высшем управлении Церкви, об епархиальном управлении, отношении Церкви к государству и организации прихода. Это вопросы внешнего устройства Церкви. Для множества верующих православных более интереса представляют вопросы внутреннего содержания, например, по устройству богослужения. Этими вопросами занимался особый Отдел о богослужении. В этот Отдел записалось более 100 членов Собора. Председателем Отдела был избран преосвященный архиепископ Волынский Евлогий. На первом заседании отдела преосвященный Председатель в своей речи выяснил важность и серьезность задачи, которую берет на себя отдел. Из рассуждений членов определилось, что здесь, во-первых, придется решать вопросы относительно исправления богослужебного текста, чтобы приблизить его к пониманию православных людей; во-вторых, обратить внимание на самый порядок совершения богослужения, который в настоящее время переходит в произвол, в явное нарушение церковного устава; в-третьих, обратить внимание на проповедническую деятельность в Церкви. Затем членами отдела указывалась необходимость обратить внимание на чтение и пение в православных храмах, чтобы устроить его согласно традициям православия, а также на искусство живописи церковной и архитектуры. Таким образом, признали нужным образовать подотделы: а) по исправлению богослужебного текста, б) по вопросу о церковном уставе, г) о проповедничестве, д) о церковном чтении и пении и е) о церковной живописи и архитектуре. Все выдвинутые вопросы настолько обширны и сложны, что скорое решение их не представляется возможным. Признано необходимым в подотделах рассмотреть имеющийся материал, заслушать доклады, которые могут быть сделаны членами, и, по приведении материала в систему, представить его сначала на общее собрание Отдела, а потом и на рассуждение Собора. Так как вся широкая работа по этим вопросам, происходившая в подотделах, не могла быть пока передана на обсуждение Собора в общих заседаниях, то в настоящем очерке представляются вниманию читателей те мнения и суждения, какие были высказаны отдельными членами Собора на заседаниях подотделов и отчасти на общем собрании Отдела о богослужении. Председателем Подотдела по исправлению богослужебного текста избран преосвященный Мефодий Оренбургский. В собрании 9 сентября был поставлен на обсуждение вопрос: следует ли сохранить для богослужения Русской Православной Церкви славянский текст или перевести все богослужение на русский язык? Заслушаны доклады и речи членов. Священник Вятской епархии о. Елабужский прочитал свои заметки о необходимости исправления текста богослужебных книг, в которых встречается много совершенно непонятных выражений, неправильностей перевода и даже неправославные мысли. Он стоял за необходимость перевода богослужения на русский язык. В том же смысле говорил представитель Туркестанской епархии Попович. Представитель Архангельской епархии священник П. Ильинский прочитал свою заметку, напечатанную в «Архангельских епархиальных ведомостях» под заглавием «Неотложное дело», в которой говорит о важном значении богослужения для религиозного воспитания народа, о необходимости приблизить текст богослужебных песнопений к пониманию народа, упростив перевод его, а чтения Свящ. Писания Ветхого и Нового Завета (паремии, псалмы, Апостол, Евангелие) читать на русском языке, сделав нужные печатные издания для сей цели. Большинство членов этого собрания стояли за то, чтобы в богослужении церковно-славянский язык оставался неприкосновенным, как в церковных песнопениях, так и в чтениях Свящ. Писания. Указывали на существующие в духовной печати переводы песнопений и Псалтири на новославянский язык. Допускали исправление текста в выражениях совершенно непонятных и неправильно переведенных с греческого. В заседании Подотдела 18 сентября член Собора от Вологодской епархии Лебедев высказал следующие положения. Славянский язык есть священный язык, им следует дорожить. Перевод с греческого сделать удобнее на славянский язык, чем на русский, так как по причине логических и грамматических особенностей славянский язык ближе к греческому. Еще Ломоносов придавал большое значение славянскому языку. Этот язык объединяет всех русских людей при особенностях местных наречий, способствует национальному возрождению и воспитанию чрез изучение древнеславянской письменности. Этот язык объединяет всех славян. Его можно сделать достаточно вразумительным, если принять к тому некоторые меры, а именно: изучение его в школах, сознательное, осмысленное чтение и пение в Церкви, исправление отдельных неправильностей перевода в богослужебных книгах, сделанное авторитетными лицами, и, наконец, оратор допускает перевод богослужебных книг на русский язык для домашнего употребления православных. Протоиерей Финляндской епархии о. Хотовицкий, служивший в Америке, говорит в защиту перевода богослужебных книг на русский язык. Перевод необходим для многих верующих, которым славянский язык непонятен. Сделанный протоиереем Мальцевым перевод православного богослужения на немецкий язык раскрыл и для русских людей смысл православного богослужения, точно так же, как перевод на английский язык. Собор должен отойти от привязанности к старым формам языка, доступным не всем, должен вступить на путь миссионерства, расширения смысла православного богослужения. Галичане в Америке и у нас, на Волыни, поют песнопения со своими особенностями произношения. Бояться старообрядчества нечего. Если многие уйдут в единоверие, то останутся все-таки христианами, хотя и приверженными к своему обряду. При переводе могут быть оставлены некоторые славянские выражения; так, английский богослужебный язык отличается от разговорного. К переводу православные постепенно привыкнут.

Священник Елабужский тоже говорит о необходимости перевода богослужебного текста на русский язык. Приветствует мысль Лебедева о переводе для домашнего употребления, постепенно такой перевод войдет в богослужение. Дневник о. Иоанна Кронштадтского показывает, что можно и на русском языке выразить молитвенные настроения. Проповедь говорится же на русском языке. Понятие «язык священный» не совсем правильно: двуязычие может вести к двоеверию, отчего, может быть, и замечается в нашем народе, с одной стороны, религиозность, а с другой стороны, несоблюдение самых основных правил христианской жизни. Факты прошлого (Павский) показывают, что в прежнюю пору трудно было даже и Свящ. Писание переводить на русский язык. К этому не следует возвращаться. Оратор приводит пример очень хорошего перевода на русский язык 4-й молитвы пред причащением.

В собрании Подотдела 19 сентября заслушан доклад киевского профессора П. П. Кудрявцева. Передаю содержание по своей записи. Вопрос о введении русского или украинского языка, говорил профессор, очень прост: пример Иисуса Христа и апостолов требует, чтобы учение христианское было понятно слушателям, чтобы не было покрова, затемняющего смысл; достаточно трудности содержания, не нужно формою затемнять смысла. По существу нельзя ничего возразить на то, чтобы молиться на обычном, житейском языке. Самого Спасителя мы с трудом отличили бы от обыкновенных людей. Христианство учит находить подлинное величие в том, что с первого взгляда такого величия не производит. У русского народа это величие проявляется в простоте (св. Феодосий, Сергий, Серафим, Суворов). И в языке то же: Пушкин, Толстой. Усилия Толстого быть простым не увенчались успехом. Только Пушкин был простым в своем языке — в смысле отсутствия всякой условности, приподнятости; нет наслоений между мыслью и содержанием, никакой мишуры. Эта черта простоты недоступна греку византийского периода. Наш русский язык развивался то под влиянием греков, то татар, то западноевропейцев, а теперь стал уже самобытен. Но я полагаю, что Собор пока закрепит церковный язык в формах византийских. «Все сделать понятным» — эта мысль может быть мне приписана, но вся моя деятельность свидетельствует о благоговении пред таинственным (рождение, смерть, Рождество Спасителя, Воскресение). Но мысль простая — не то, что жизнь, практическое ее применение. Эта мысль внешне осложняется; историческое осложнение вследствие временных причин. Есть и внутренняя сложность. Я имею в виду внешнюю ослож-ненность. Толстой боролся со внешнею осложненностью — и свихнулся.

Внешняя осложненность: мы за тысячу лет успели свыкнуться с церковнославянским языком, пережить многое в религиозном чувстве. Это был для нас знакомый язык. Родной язык говорит сердцу гораздо интимнее, чем чужой язык. «Что страшливи есте, маловери?» и «Маловерные, чего вы испугались?» Родной язык ближе для сердца слушающих. Но в течение веков славянский язык сделался близким сердцу православного человека. Нельзя все непонятное, малодоступность богослужения относить к церковнославянскому языку: это зависит от глубины и непостижимости самого содержания, особенно догматического. Язык греческий — язык философии — был подходящим для выражения высоких мыслей. Тезисы и антитезисы в этом вопросе. Нельзя подходить легко к нему. Нельзя сказать — оставить без изменений, и наоборот — перевести и только. Нужно уважать истинную потребность великоросса или малоросса слышать богослужение на родном языке, а не случайную, как следствие политического движения. Истинная потребность имеет для себя глубокую почву. Могут быть слова, навеянные политическими обстоятельствами, что можно сказать об Украине. Но возникновение настоящего вопроса относить всецело на политическую почву нет оснований. Чтение Слова Божия, особенно Евангелия, для малоросса имеет большее значение, чем для великоросса, где оно затемняется чтением Псалтири, Часослова. У малороссов есть много песен религиозного содержания: колядки, богогласники и др. В Великороссии странно слышать в Церкви кантату постороннего для богослужения содержания, а там это обычно — во время причащения священнослужителей. Это имело значение и в распространении сектантства: там на собраниях читалось Слово Божие на родном языке. «Зачем мне идти в Церковь, где я не понимаю Евангелие, лучше я дома прочту!» Когда Слово Божие будет для нас понятно в храмах Божиих, то опустеют сектантские собрания. Характеризуют особенность вопроса в Украине. И униатское богослужение содействует этому. Теперь время поставить вопрос о введении родного языка в богослужебное употребление; хотя бы сейчас не вводить, но обсудить вопрос: как осторожнее и мудро это сделать. При настоящих обстоятельствах дело это нелегкое. Что русский язык недостаточно подготовлен для выражения богословских понятий, — имея классиков от Пушкина до Соловьева, обладая богословской и философской литературой Филарета, Иннокентия, Хомякова, Рачинского, — это несправедливо. Богатый, гибкий язык вполне пригоден для той цели, которой служили наречия болгарского или древнеславянского языков. Есть, конечно, изречения в греческом языке, которые очень трудно передать, но я родной язык ставлю очень высоко и не могу считать его изгоем. Наш родной язык не может пожаловаться и на лексическую, и на синтаксическую бедность. Книга «Волны вечности», изданная в Киеве, показывает, что наши поэты умели находить слова для выражения религиозных чувств. Нет нужды каждое слово славянского языка заменять русским словом, например, «вопль» переводить словом «крик». Наши поэты полною рукою черпали из сокровищницы церковнославянского языка. Такие выражения, как «ложесна», «чрево», останутся — нечего беспокоиться…Трудность вопроса в том, что многие части в богослужении написаны языком поэтическим. Чтобы переводить поэта, да еще религиозного, надо быть поэтом и причастным церковно-христианскому настроению. «Иззуй сапоги» и тогда подходи к этому делу. Русский перевод Евангелия очень несовершенный — семинарский, канцелярский жаргон. Победоносцев тоже сделал весьма неудачный перевод. И если в наше богослужение войдут так переведенные молитвы и песнопения — это небольшое приобретение. Чтобы переводить поэта, нужно быть поэтом. А переводят люди, не считающие себя поэтами. И делать перевод в качестве пособия для чтения — совсем не то, что вводить в богослужение: для этого нужен художественный перевод, нужно наличие творческих сил. Наше русское искусство и поэзия все отходили от Церкви. И можно удивляться, каким образом Пушкин, французик по воспитанию, оказался знатоком русского языка. Но, к счастью, русская литература совсем еще не оторвалась от религиозной жизни. Переложения Языкова, А. Толстого (надгробные молитвы). Может, и теперь найдутся живые силы. Станет новый вопрос: допустить творчество в богослужении. Труды Ловягина и Скабаллановича — не творчество, их допустить в богослужение нельзя. Ведь и в других областях, например, церковного законодательства, нужно творчество. «Отец мой доселе делает и Аз делаю». Господь ждет творчества настоящего, а не подделок, а то — лучше совсем не творить, лучше хранить то, что прежде положено творческим талантом. Дерзновение сына, дерзость раба. Если мы не дошли до сыновнего дерзновения, то лучше хранить старое, чтобы не перейти в дерзость раба. Радость творчества. Мы в церковной области только храним то, что получили, но этого мало, — нужно творчество живых сил Церкви. Но творить нужно на той основе, которую получили от предков: от пророков, апостолов и святых отцов. Антикультурность — неумение творить на основе связи с прошлым. Религиозная поэзия сектантов — бледна, жидка, пресна, невыразительна, хотя и понятна по смыслу. Будет ли настоящее творчество у нас на Руси, неизвестно. Хранение религиозных сокровищ, завещанных предками, или творчество новых сокровищ? О, если бы последнее! Стиль храма, архитектура, обстановка — все это имеет связь с богослужением. Изменим богослужебный язык — и все придется изменить. Кто ценит старину во всем, едва ли перейдет к русскому богослужению. Очень важно и возможно (при введении русского языка) сохранить прежний стиль, но на это нужны особые силы, по внутреннему побуждению, чтобы не соблазнить чутких и даже чувствительных христианских душ. Привычка к церковнославянскому языку есть у многих, и обновить богослужение можно будет только при наличии духовно-творческих сил. Немедленная замена славянского языка русским в богослужении и невозможна, и не желательна, но частичное применение: чтение Слова Божия, отдельных изречений, пояснение русским языком (о. Иоанн Кронштадтский) и даже введение отдельных песнопений (свят. Тихона Задонского, Филарета Московского, Парфения Киевского) допустимо и в известных условиях места и времени желательно. В г. Луге Петроградской епархии читают каноны на русском языке — и народ стекается. В Тамбовской епархии в молоканских селах начали читать некоторые отделы богослужения по-русски — и это имело положительное значение. Но требуется большая осторожность, опирающаяся на совершенно точное знание местных условий, — желание прихода действительное, а не только мысль, кем-либо внушенная по политическим условиям. Имеет очень большое значение исполнение церковных песнопений со-нательное, отчетливое. Обычная небрежность и прочие темные явления в этом случае. Необходимо пригласить помощников из мирян, не взваливать все на одного псаломщика, чтецов и певцов. Необходимо устроить в церквах возвышения для чтецов, а то — читают на клиросе, и ничего не слышно. Необходимо нахождение священника на амвоне для чтения Евангелия, повторение слов священника громким голосом кем-либо из предстоящих, канонархание, распространение листков с содержанием песнопений для молящихся. Этим профессор окончил свой доклад. Члены Подотдела искренно благодарили профессора за научное, полное освещение важного вопроса.

В собрании Подотдела об исправлении богослужебного текста 21 сентября был заслушан доклад председателя Подотдела преосвященного Мефодия Оренбургского. Живой язык Спасителя, апостолов, Моисея, пророков. Славянский язык тоже был в свое время живым. Никто не считает русский язык изгоем. Дело не в этом, а в том, что наше религиозное чувство слилось со славянскою речью, славянский язык стал священным, на этом языке мы говорим только молитвы, он не профанируется обычною речью; всякое изгнание славянского языка болезненно чувствуется; эту, с которою сроднились наши души, хотят отнять; изгнание славянской речи, хотя и частичное, может иметь катастрофическое значение — может рушиться и религиозная жизнь, как у старообрядцев с упадком веры в обряды является религиозный индифферентизм. Стремление заменить славянскую речь русскою идет не из недр народа, а сверху. Язык богослужебный должен быть понятен молящимся, но темнота древнеславянского языка зависит не столько от самого языка, как от перевода и грамматической структуры. Славянский язык есть не самостоятельный, это ветвь болгарского языка, но он доведен св. Димитрием Ростовским до высокой художественности; молитвы и акафисты показывают, что можно выразительно и ныне на славянском языке излагать богослужебный текст. Несовершенство перевода может быть исправлено, по примеру Димитрия Ростовского и Иннокентия Херсонского. Ясность русской Библии в некоторых местах сомнительного достоинства. Ясность Посланий апостола Павла в русском переводе искусственна, яснее подлинника. Этот перевод Посланий апостола Павла едва ли имеет преимущество перед славянским. Важна в слове Божием не только вразумительность, но и точность передачи материала, к чему славянский язык более способен: он сохранит перевод неизменно, каждая черта должна быть сохранена в переводе. Трудность перевода богослужебного языка. Цель — доступность понимания молитв для народной массы — и при переводе на русский не будет достигнута, потому что и русский язык далеко не всегда доступен простолюдину. Окончательная <нрзб.> о необходимости замены богослужебного языка должна быть отвергнута, основные части богослужения должны остаться на славянском языке. Но темные выражения должны быть заменены ясными; неправильности перевода должны устраняться, могут быть стилистические исправления. Можно, по примеру Римской Церк ви, внести в богослужение дополнительные части: например, канты св. Димитрия Ростовского, с молитвами светской музыки, или стихотворения из «Лепты», или стихотворения А. Толстого (стихиры Иоанна Дамаскина). Можно эти гимны петь на внебогослужебных беседах. Евангелие нужно читать нерушимо на славянском языке, как текст Кирилла и Мефодия, но вместе с этим можно читать и по-русски, где есть диакон. Паремии можно по-русски читать, кафизмы читать — одну по-славянски, другую по-русски. Рекомендуется перевод Псалтири Юнгерова, этот перевод лучше перевода епископа Порфирия, в котором много выражений вульгарных. Библию для богослужения нужно перевести на русский язык с перевода 70, оставляя некоторые славянские выражения без перевода (например, «отложенная»), но со святоотеческими толкованиями. Перевод Библии с еврейского в богослужебном употреблении имеют только лютеране. Этим закончился доклад преосвященного Мефодия.Один из членов Подотдела, мирянин, говорит: «Я исконный чтец, умело читаю, но откровенно заявляю, что необходимо перевести богослужение со славянского языка на русский».Преосвященный Евлогий Волынский (председатель Отдела о богослужении) читает доклад одного туркестанского священника (о. Ратьковского) о необходимости перевода богослужения на русский язык. Принятие славяно-болгарского перевода русскими христианами; влияние этого языка на русский язык общенародный. С течением времени общенародная русская речь менялась; славянский язык оставался малопонятным, а потом и совсем непонятным. Даже для нас, священников, этот язык малопонятен, а для народа и совсем темен. Случается, что при богослужении простые люди молятся своими особыми словами, читая свои молитвы (беженцы Гродненской и Холмской губерний). При непонимании является рассеянность, утомление, скука, человек увлекается своими мыслями — он уже не в храме, а потом и в церковь не пойдет и от храма отвыкает. Таким образом, славянский язык может служить причиною отчуждения от храма, а затем и неверия. <…>* Один из членов-мирян. Для нас, привыкших к славянскому языку, очень трудно примириться с переводом, но и желающие перевода тоже имеют свои основания. Нужно сделать опыт перевода и прослушать его. Испробовать в домовых церквах, особенно в духовных семинариях. И мы на опыте выясним народное настроение, пригласив желающих послушать русское богослужение; если этот опыт удовлетворит молящихся, тогда будем вводить русское богослужение. В заключение собранием Подотдела были приняты положения Соборного совещания: допустимость перевода на русский и украинский языки, нежелательность немедленной перемены языка богослужебного, допустимость частичной перемены: чтение по-русски слова Божия, некоторых молитв и песнопений, уважение ходатайств приходов о введении русского языка в богослужение, допустимость творчества богослужебного, оставление комиссии по переводу богослужебных книг. Этим закончилась работа Подотдела по исправлению текста богослужебного языка. Вынесенные постановления будут переданы в Отдел для обсуждения.

В Подотделе о богослужебном уставе выяснилось определенное течение о неприкосновенности церковного устава. Профессор Киевской духовной академии о. Прилуцкий сообщил, что в действительности в полноте церковный устав нигде не соблюдается: для совершения, например, всенощного бдения нужно не менее 8,5 часа времени, чтобы пением, а не чтением исполнить все положенное — стихиры, каноны, кафизмы — и потом прочитать положенные отделы из творений святых отцов. Таким образом, даже и в монастырях устав исполняется в сокращенном виде. Членами Подотдела указывалось на то печальное явление, что церковный устав в некоторых храмах совершенно искажается, допускается произвол, небрежность. Высказывалось пожелание, чтобы Собор обратил на это внимание и высказал слово осуждения не соблюдающим требования церковного устава. Священник П. Ильинский в своей речи обратил внимание на то, что при обсуждении настоящего вопроса необходимо иметь в виду исполнителей богослужебного устава: в монастырях и соборных храмах, при многочисленности клира и певцов, можно уставные требования исполнять более или менее полно, но в сельских храмах и приходских церквах, где имеется только один псаломщик, возлагать на него все исполнение устава невозможно; тем более несправедливо будет от лица Собора подвергать осуждению за несоблюдение в полноте чина богослужебного таких одиноких служителей Церкви. Это мнение, подтвердившееся потом заявлениями многих других членов, было принято во внимание, и преосвященный Евлогий, председатель Отдела, при резюмировании рассуждений предложил иметь в виду, во-первых, весь устав в его целом как желательный образец, потом — необходимый круг уставных указаний для исполнения в монастырях и кафедральных соборах, и минимум — для приходских церквей, особенно сельских. Преосвященный Димитрий Таврический, председатель настоящего Подотдела, полагал, что на Соборе не нужно поднимать вопроса о сокращении церковного устава во избежание соблазна людей благочестивых, а предоставить по епархиям епископам и советам при них разрешать по местным обстоятельствам сокращение церковного устава.

В дальнейших рассуждениях на других собраниях продолжались эти два течения. Одни из членов Собора во главе с преосвященным Димитрием стояли за неприкосновенность церковного устава: сокращение его поведет к произвольным изменениям, не удовлетворит все приходские церкви, уронит во мнении некоторых авторитет Собора. Другие ораторы, на стороне которых стоял преосвященный Евлогий Волынский, напротив, считали необходимым иметь определенный сокращенный чин церковного устава, чтобы прекратить произвольные изменения по разным церквам, предписав неизменно соблюдать этот чин. На заседании Подотдела 14 сентября было предоставлено слово представителю Архангельской епархии священнику П. Ильинскому. Им были высказаны следующие мысли. Многими членами Подотдела (кажется, большинством) поддерживается мнение о сохранении в неприкосновенности всех частностей церковного устава как памятника священной древности, доставляющего великое религиозное утешение понимающим его верующим людям; отвергается необходимость каких-либо изменений в этой области из боязни нарушить обычаи древности и этим произвести соблазн среди православных. А жизнь церковного общества говорит другое. Церковный устав не есть установление евангельское или апостольское. Это предание старцев-иноков известного времени и известного места. Иерусалимский устав, принятый теперь у нас, введен во всеобщее употребление в Русской Церк ви с XIV сто-летия; следовательно, лет 400 у нас не употреблялся и в Восточных Церквах во всем своем объеме теперь он тоже не употребляется. Составлен он для иноков, и при том не для всех: например, отшельники, келиоты, мелкие монастырские общины, жившие без пресвитеров, не могли его исполнять во всем объеме. И теперь в наших русских обителях во всем целом он не везде может быть исполнен, а только там, где большая братия: два хора певцов, чтецы, канонархи, церковнослужители. Но что будет с нашими многолюдными обителями при новом государственном строе, нам неизвестно. Могут ли они сохранить свои порядки богослужебные? Может быть, всем инокам придется исполнять черную работу, чтобы содержать себя в монастырях, и не будет им времени и возможности многие часы проводить в храме, не будет среди них свободных чтецов и певцов, придется молитвословие совершать по келейному правилу, а общественное богослужение — в сокращенном виде. А в отношении к приходским храмам, куда собираются мирские люди, обремененные работою и заботами, применение существующего церковного устава, конечно, невозможно. И обязывать их к этому со строгим прещением Собор не будет, имея в виду благо Церкви. Наши прихожане не могут по 8 часов проводить за всенощным бдением, да наши храмы и не приспособлены для этого: у нас нет мест для сидения многих сотен православных, присутствующих в храме. А требовать напряженного внимания к богослужению в течение многих часов, не предоставив возможности присесть, будет непедагогично.

Таким образом, устав, составленный для иноков, неприменим в мирских храмах. Здесь нужен свой чин богослужения, сокращенный. Сколько времени наши прихожане могут посвятить для праздничного, а также, по обстоятельствам жизни, для будничного богослужения? Принимая во внимание, что накануне праздника в храм приходят люди после дневных трудов, что в наших храмах мест для сидения не имеется, да невозможно и устроить, что богослужение наше в большей части остается недостаточно понятным, мне кажется, что для воскресной всенощной должно быть назначено время до двух часов, для праздничной — до 2,5 или 3 часов. Применительно к этому должен быть установлен и чин богослужения. Относительно тех сельских церквей, где богослужение праздничное совершается с утра, не следует ли Освященному Собору сделать распоряжение: отделять вечерню от всенощного бдения для совершения с вечера, потому что утром совершать вечернее богослужение несообразно со смыслом богослужения. Для утрени остается часа 1,5 или 2 и потом часа 2 на литургию. При таком распределении времени я имею в виду и исполнителей богослужения: псаломщиков и певцов. Где нет особого хора певчих, приходится одному псаломщику исполнять богослужение, не прочитать все положенное. Существующие при церквах хора певцов-любителей невозможно обязывать исполнять все положенные по уставу песно пения, в продолжение многих часов. Таким образом, в приходских храмах необходи мо сократить время богослужения, а следовательно, и чин его. Чем именно руководиться при составлении чина богослужения для приходских храмов? Главный недостаток нынешней практики тот, что на вечерни и утрени опускаются изменяемые части богослужения, и этим оно обезличивается: в праздники не слышно особенностей, которые объясняют догматический и нравственный смысл в стихирах, канонах, кондаках и других песнопениях.Поэтому особой комиссии по составлению богослужебного чина для приходских церквей придется выбрать лучшие по форме и содержанию, более доступные по ясности мыслей песнопения и распределить их. Придется пересмотреть весь круг годичного богослужения, указать избранные песнопения и положить их на ноты, сделав общедоступные издания нотных книг для хорового исполнения. Для будничного богослужения следует отменить обычай служить утреню с вечера: вечером отправлять вечерню с повечерием, а утром — утреню вместе с литургией. К этому выражается пожелание: на каждой праздничной всенощной или утрени после кафизмы предлагать верующим в храме беседу по изъяснению православного вероучения и богослужения. Эта беседа заменит собою уставные чтения. Где священники и другие правоспособные клирики могут говорить живым словом, там они по очереди произносят эти беседы, а в остальных храмах беседы читаются по сборникам, которые укажет Отдел о церковном проповедничестве.

На собрании Подотдела о церковном уставе 26 сентября был заслушан доклад профессора священника Василия Дм. Прилуцкого об исправлении некоторых неточностей Служебника. Христианское богослужение, говорил докладчик, должно быть разумно, выразителем этой разумности служит церковный устав. Сокращение устава, отступления от него ведут к неразумности богослужения. Но и в печатных изданиях устава есть прямые погрешности против грамматического и логического смысла. Они должны быть исправлены. Так, все возгласы священника по Служебнику на вечерни и утрени начинаются с придаточного предложения: «Яко…» Они, очевидно, представляют окончания особых молитв, которые теперь соединяются в светильничные вечерни и утрени. На литургии возгласы первых трех антифонов в последних изданиях Служебника соединены с молитвами, а в прежних изданиях не было этого. Профессор высказывает пожелание, чтобы все тайно читаемые священником молитвы печатались после ектений пред возгласами. Возглас трисвятого «Яко свят» отделен от молитвы и прерывается возгласом «Господи, спаси благочестивыя», взятым из архиерейского Служебника. Там этот возглас помещен отдельно. До Патриарха Никона его в архиерейских Служебниках не было, внесен сюда неправильно. Следует возглас «Яко свят» печатать однажды и полностью. «Господи, спаси благочестивыя» можно совсем исключить, так как он взят из византийской патриаршей службы в присутствии императора. Это приветствие говорит патриарх при встрече императора, входившего в храм. Под «благочестивыми» разумеются именно цари (евсевис — греч.). Далее профессор обращает внимание на возгласы «Премудрость», «Прости». Эти возгласы произносят вместе, а значение их различно. «Премудрость» (софия) относится к содержанию чтений Свящ. Писания, а «Прости» имеет дисциплинарное значение, значит: стойте прямо, внимательно… Нужно разделить эти два возгласа в Служебнике, поставить точку между ними. Затем, ектения и молитва об оглашенных не соответствуют действительности, и в Служебнике должно быть дано объяснение, когда следует их читать.

Самая главная часть литургии — это евхаристический канон. Это одна цельная благодарственно-хвалебная и просительная молитва, начинающаяся словами «Достойно и праведно Тя петя». Оканчивается она при возглашении «В первых помяни, Господи» (после «Достойно есть»). На практике эта молитва разделяется возгласами священника и пением «Свят, свят», «Тебе поем» и «Достойно есть». Следует, во-первых, исправить в Служебнике знаки препинания: после слов «возвышающиися пернатии» поставить не точку, а запятую; после слова «глаголюще» — двоеточие. После слов «даде святым Своим учеником и апостолом, рек» двоеточие поставлено правильно (хотя оно поставлено не во всех изданиях). После слов «поминающе убо спасительную сию заповедь… и славное паки пришествие» точка неуместна, должна быть запятая, точно так же и после слов «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся» должна быть запятая. Слова «и сотвори убо хлеб сей» должны быть продолжением молитвы «Еще приносим Ти». А тропарь «Господи, иже пресвятаго» есть вставка, она сделана в XIV или XV веке, в целях моления о себе пред освящением Св. Даров; в греческом Служебнике нет этого тропаря. Так как этот тропарь нарушает течение мысли, его нужно выделить: поставить раньше, пред молитвою «Еще приносим», или напечатать мелким шрифтом с примечанием о позднейшем внесении. Особенно в литургии Василия Великого этот тропарь занимает несоответствующее место. Потом, слова «преложив Духом Твоим Святым» в литургии Василия Великого есть совершенно случайная прибавка, грамматически излишняя. Ее нет ни в греческих, ни в наших старопечатных Служебниках. Начало молитвы после возгласа «изрядно о Пресвятей» в литургии Иоанна Златоуста в новых изданиях Служебника уже исправлен: «о святем Иоанне». В литургии же Василия Великого самый этот возглас по контексту речи следует читать: «со Пресвятою, Пречистою» и далее: «со святым Иоанном». Все эти неточности следует исправить в Служебниках для совершителей литургии и Собору благословить это исправление. По окончании доклада идут рассуждения. Священник Елабужский предлагает произвести в Служебнике нужные реформы: как указанные в докладе о. Прилуцкого (например, исключение тропаря «Господи, иже Пресвятаго Твоего Духа»), также и указанные в разных изданиях духовной печати, например, ввести на проскомидии поминовение Бесплотных Сил и отпуст «иже в вертепе родивыйся» (по примеру греческого Служебника). Председатель Подотдела преосвященный Димитрий Таврический, преосвященный Пахомий Черниговский, единоверческие священники и миссионеры стоят за неизменность того, что уже внесено в Служебник; соглашаются только с исключением слов «преложив Духом Твоим Святым» в литургии Василия Великого. В окончательном решении принимаются пожелания доклада: 1. Печатать в Служебнике антифонные и тайные молитвы на ектениях пред возгласами. 2. Слова «Господи, спаси благочестивыя», по желанию некоторых членов, оставить в Служебнике, но перенести, как в архиерейском Служебнике, не разделяя возгласа «Яко свят». (При архиерейском служении в Москве совсем не произносятся возглашения «Господи, спаси благо-честивыя»). 3. Ектению и молитву об оглашенных оставить в Служебнике (есть и в греческом), но сделать примечание, что читаются они тогда, когда присутствуют в храме оглашенные. При богослужении в Греческой Церкви эта ектения обычно не произносится. 4. В евхаристическом каноне поставить в тексте Служебника соответствующие знаки препинания. Тропарь «Господи, иже пресвятаго» как позднейшую прибавку меньшинство членов предлагало исключить, но остальные члены собрания не согласились на это, не согласились и на перенесение тропаря пред молитвою «Еще приносим» (чтобы избежать перерыва в тексте совершительной молитвы Св. Евхаристии), согласились только на печатание тропаря мелким шрифтом. 5. Слова на литургии Василия Великого «преложив Духом» исключить. Возник вопрос: куда отнести слова «излиянную за живот мира»? Некоторые члены предлагали эти слова по логическому и грамматическому смыслу соединить с предшествующими словами «Чашу же сию», совершив при этих словах второе благословение Св. Даров, а третье благословение совершить, по предложению диакона («благослови, владыко, обоя»), особо, без слов. Но преосвященный Димитрий и другие члены не соглашались изменить текст Служебника и в этом, ссылаясь на греческие старопечатные Служебники, в которых эти слова соединены с третьим благословением. По голосовании это мнение осталось в меньшинстве. 6. Возглашение «Изрядно о Пресвятей» в литургии Василия Великого постановлено оставить по-прежнему, как в греческих и старопечатных Служебниках. В следующих заседаниях, по случаю окончания работ в Подотделах о богослужебном тексте и проповедничестве, вопрос о церковном уставе обсуждался уже в собрании членов Отдела о богослужении. <…>* К ноябрю 1917 года закончены были работы в Богослужебном отделе по вопросам о тексте богослужебных книг и церковном уставе.

Наступившие события гражданской жизни побудили Собор всецело заняться вопросами о высшем церковном управлении и организации прихода. Деятельность Богослужебного отдела приостановилась.

Священник П. Ильинский

Опубликовано: Архангельские епархиальные ведомости. 1917. No 23–24. С. 521–524, 551–555; 1918. No 4–5, 10–13, 15